«Филиал ада», «дорога в рай», «последний приют» — такими словами волонтеры и военные описывают главный морг, куда поступают тела солдат РФ после февраля 2022 года. В ростовский 522‑й Центр приема, обработки и отправки погибших (ЦПООП) ежедневно приезжают сотни россиян, чтобы по татуировкам, шрамам, зубам и родинкам опознать своих родных, пишет «Верстка».
Имена некоторых героев изменены или вырезаны из сообщений из соображения безопасности. Орфография героев сохранена.
В материале приводятся описания и изображения тел и фрагментов тел, а также сцены работы сотрудников морга.
«Ну, короче, отправляю их в последний путь»
«Таскаю трупы, одеваю в военную форму, ложу их в гроб, надеваю шевроны. Чтобы взять ДНК, режешь кожу и отделяешь сухожилие. Берешь пилу и пилишь кусочки 3−4 сантиметра. Ну, короче, отправляю их в последний путь».
Так сорокалетний мобилизованный Сергей описывает свою работу в ростовском морге. Он не любит говорить о своей службе, чтобы не «шакировать» посторонних, но признается, что она лучше, чем на передовой.
«Там, — вспоминает он, — страшнее, когда несешь 300, а он уже 200. А здесь, в большом южном городе, нормальные условия и зарплата 210 тысяч рублей».
Что такое 522‑й ЦПООП в Ростове-на-Дону
Ростовский 522‑й Центр приема, обработки и отправки погибших — единственное в России специализированное подразделение армии, которое занимается «приемом, обработкой и отправкой» солдат, погибших во время военных конфликтов.
Воинскую часть при этом центре сформировали еще в 90‑е — погибших в первой чеченской кампании отвозили именно в ЦПООП, где срочники готовили тела к отправке домой. В репортаже на РТР тогда говорили, что служащие в этой части могут подписать рапорт на увольнение «в первый же день».
С весны 2022 года ЦПООП стал главным местом, куда поступают тела военных, погибших на «СВО». В апреле 2024 года морг перенесли с Дачной, 10 на Оганова, 22б — там построили инфраструктуру для приема большого потока родственников, приезжающих на опознание и сдачу ДНК.
«Человек такая скатина, ко всему можно привыкнуть, — говорит Сергей. — Так что отправляй его сюда. Он же мужик, а не трябка».
Корреспондент «Верстки» пишет Сергею, представившись сестрой призывника, которому предстоит служить в Ростове-на-Дону. Это помогает вступить в диалог и расспросить об одной из самых закрытых военных частей в России. Большинство коллег Сергея — срочники, контрактники, следователи и медики, оказавшиеся в главном военном морге, — с трудом идут на контакт.
«Не в наше время. Вообще ничего такого нельзя рассказывать. Это военная тайна», — отвечает Игорь, который приехал в командировку в Ростов-на-Дону на две недели, а задержался на год. Он просит в чате башкирских волонтеров о крепких резиновых перчатках и запчастях для принтера.
«Думаю, не стоит [разговаривать]. Я уже оттуда уехал, но перчатки им очень нужны», — пишет военный Денис, который провел в морге девять «непростых» месяцев.
«У меня настолько плотный график, что я не уверен, что в ближайшее время мог бы уделить время на, скажем так, интервью», — объясняет отказ от разговора с «Версткой» их коллега Юлиан.
В телеграм-чате «Поиск пропавших Военнослужащих» на 127 тысяч человек он на правах администратора публикует однотипные сообщения — указывает рост, размер ботинок и подробно описывает татуировки солдат, чьи тела еще не передали близким. Под некоторыми из этих сообщений позже появляется обновление: «Опознан».
«Если документы рядом, их в мешок укладывают вместе с погибшим»
У служащего в морге Юлиана действительно много работы. Пока родственники ищут своих пропавших без вести солдат и ежедневно публикуют по 500−600 заявок на поиск, он, наоборот, разыскивает родных. Составляет портреты тел военных, доставленных в морг.
Прибыл ориентировочно с донецкого направления, рост около 170 см, размер ботинок 42. Тату:
1. На предплечье левой руки с внутренней стороны надпись «Я живу, я творю, я смеюсь, я мечтаю»Рост ориентировочно 175 см. Тату:
1. На шее справа птица (ласточка)
2. На левой руке на предплечье с внутренней стороны изображение циферблат с римскими цифрами, цветком и предположительно надписью «family» снизу
3. На правой руке девушка, игральные кости, купюра 100 долларов, пистолет, пули и следы от пуль.Боец предположительно с донецкого направления, невысокий, рост ориентировочно 160 см. Тату:
На правом плече абстрактный узор, на правом предплечье с внешней стороны надпись «спаси и сохрани». <…>
— «Спаси и сохрани» не так написано? — уточняет Виктория из Омска и прикрепляет фрагмент фотографии, на котором увеличена рука супруга и хорошо виден шрифт татуировки. За руку мужчину держит сын.
— Виктория, это не предплечье, — отвечают ей администраторы чата. И призывают внимательно читать описания татуировок.
«Если у вас совпал один фрагмент, а остальное нет, то это не ваш боец».
Родственники пропавших без вести — чаще всего жены, матери, сестры и дочери — сначала месяцами ждут звонка от своего солдата, позже — приглашения на опознание трупа. Вместе со списками пленных они отсматривают фотографии лиц, рук, ног, пальцев или других частей тела с особыми приметами — эти снимки стали попадать к родственникам от сотрудников ростовского морга и публиковались в закрытых группах в начале 2025 года. На некоторых — личные вещи, которые были вместе с солдатом в момент гибели и сохранились до эвакуации тела. i
16 января 2025 года. Обожженную цепь с крестиком и корпус наручных часов, которые привезли в морг вместе с телом, по фото узнают сразу четыре женщины.
— Как с Вами связаться? Есть сомнения в длине цепи, — пишет Светлана из Ярославля, разыскивающая мужа.
— У нас у бойца из вещей только это было, сомневаюсь в размере крестика. Тату нет, — пишет Марина из Череповца.
— У мужа такие же часы были, тоже цепочка была и обручальное кольцо. На жетоне красная звезда нарисована. Муж пропал в конце октября, — пишет Юлия из Еврейской автономной области.
— Здравствуйте! Обручальное кольцо и шеврон «Жена сказала береги себя» были? — переспрашивает Оксана.
12 февраля 2025 года. Углы военного билета испачканы в земле или обожжены, печать растеклась по бумаге, разобрать надписи невозможно, кроме имени Илья. Солдата забрали с «неизвестного» направления без личных вещей в начале 2025 года. Документ фотографирует сотрудник морга: пальцы в синих медицинских перчатках прижимают к столу разворот документа.
Вместе с другими неопознанными солдатами из Украины вернулись карточки «Мир», иконы и ладанки на шнурках, сторублевые и пятитысячные купюры, мобильные телефоны и записки с чьими-то позывные и списком: «Нурафен, сигареты, зажигалки». Предметы сфотографированы на столах с кровяными разводами. Все их хозяева попали в морг под Рождество — 6 января.
«Все надо собрать в пакет, упаковать, вывезти на нулевую точку, — описывает процесс военный Виктор, который регулярно забирал из ростовского морга „груз 200“, а потом сопровождал погибших. — Если документы рядом, их в мешки укладывают вместе с погибшим, черные на молнии. Каждого отдельно упаковывают, все остатки».
«Стельки, чтоб от запаха слезы текли»
Женщины разбирают почерки на промокшей и выцветшей бумаге, сравнивают татуировки на фото и заполняют анкеты с подробным описанием внешности, вплоть до «зубной карты» — на случай если сотрудники моргов или госпиталей однажды обнаружат совпадения.
Приметный татуировки по всему телу, ямочка на подбородке.
Плешинка на голове, размер ноги 46
Высокий, плотного телосложенияНа одной руке есть шрамы от порезов вен, на этих местах, где шрамы, есть татуировка «Корабль». На плече татуировка «Голова орла». На спине татуировка надпись «Прости господи за слезы матери» или «Прости бог за слезы матери».
Телосложения худощавое, рост примерно 170, на переносице шрам, над правой бровью небольшой шрам, на безымянном пальце надпись «Наталья», на правой стороне внизу тату со сложенными руками, на которых висят чётки и надпись, что-то про прощение мамы
Чтобы ускорить процесс опознания, родные сдают ДНК в частных лабораториях и отправляют в морг. Если у пропавшего не осталось кровных родственников, ищут подходящие предметы из дома. Например, зубные щетки, бритвенные станки, расчески, стельки — «чтобы от запаха слезы текли», как посоветовали в морге Татьяне из Россоши.
Чтобы типировать ДНК, жительница Амурской области в феврале 2024 года отправила в Ростов заказным письмом волосы своего приемного сына, «срезанные в младенчестве», и «нательный серебряный крестик с цепочкой».
Не получив ответа, в июне она снова написала в морг — переживала, что на волосах нет фолликул, а на цепочке, которую солдат долго не носил, не осталось потожировых следов. Когда и на этот запрос не ответили, женщина решила признать приемного сына погибшим через суд, чтобы получить пенсию и установить на родине памятник без захоронения тела. Суд одобрил иск и выбранную матерью дату смерти.
Часто родные, которые долго не могут дозвониться до воинских частей и горячей линии Минобороны, покупают билеты и приезжают в Ростов-на-Дону сами. С раннего утра они занимают очередь возле входа в ЦПООП, чтобы взять талончик на встречу с военным следователем.
«Отнеситесь к этому как к походу в магазин»
Центр приема, обработки и отправки погибших — это здание морга и территория вокруг него, где расставили «вагончики» для посетителей. Волонтеры дают инструкции приезжим:
Заполнить розыскную карту с татуировками, шрамами, особенностями зубов можно в вагончике. № 1. Вагончик № 2 — для ожидания. В вагончике № 6 можно сдать анализ ДНК. В вагончик № 3 попадаешь уже непосредственно перед встречей со следователями — они сидят в вагончике № 5: ищут погибшего в базе данных, показывают родным фотографии тел и сверяют особые приметы.
На территории морга, где родственники ждут своей очереди, есть медики, психологи, а также «чай и печенье на перекус».
«Организовано удачно, если можно так сказать, — делится опытом Наталья, которая стояла 102‑й по счету в вагончик со следователями. — Все объясняют, все рассказывают».
Особые приметы мужа не совпали с телами военных, поступивших в морг, и Наталья вернулась домой в надежде, что супруг все еще жив. Пока женщина была на опознании, кто-то «типа волонтера» поиграла с ее сыном и включила ему мультики.
«Если начинаешь плакать, то внутрь не пускают», — рассказывает о поездке в Ростов другая женщина, Екатерина из Калининграда. Тело ее мужа лежало в морге с чужими документами.
«Если ехать туда с настроем закатить там истерику, то там делать нечего, — говорит Татьяна из Россоши после поездки в ЦПООП. — И не потому что, как многие могут сказать, вы не любили мужа, нет. Просто адекватно воспринимать ситуацию нужно. Порыдать, волосы порвать, головой об стену побиться можно после похорон. Морг и морг. Относитесь к этому, как вы в магазин ходите. Обычное заведение, где вы временно что-то делаете. Всего лишь отрезок вашей жизни, который прошел и закончился».
Татьяна узнала своего мужа на первом же фото, которое ей показали следователи в морге. Другим приходится сначала отсмотреть несколько изображений чужих тел.
«Все что есть похожее, — рассказывает Елена, которую вызвали в Ростов на опознание по тату, потому что словами их описать она не могла. — Но это все был не наш боец».
Перед поездкой в ЦПООП волонтеры успокаивают: надо быть готовым к «психологически сложным» снимкам, но подчеркивают: в сам морг гражданских не пускают, и опознание хотя бы проходит в «вагончике», на экране компьютера.
«А мы пошли прямо его искать среди тел», — говорит «Верстке» контрактник Дмитрий, который приезжал в Ростов-на-Дону в командировку за «грузом 200».
Он вспоминает, как весной 2023 года — до того, как территорию морга поделили на целевые зоны — опознавал «относительно целое» тело своего сослуживца в углу ангара.
«Там филиал ада»
«Тела рядами. Нам говорят — он где-то там в том углу лежит, идите смотрите. Дело в том, что даже если боец опознан, командир ставит задачу убедиться, что это именно наш боец. Я лично знал этого парня, и сразу стало понятно, что это он», — рассказывает Дмитрий.
Он утверждает, что в ангаре, к своему удивлению, встретил «парней-срочников», которые затем укладывали тело в гроб и готовили к отправке на родину.
«Он хорошо выглядел, и было окошечко, — рассказывает военный о погибшем. — Нас спрашивают: форма есть? Есть, говорим. Его одели, потом проверили, как загримировали. Все -укладывайте, запаивайте. Сначала в обычный гроб, а потом уже в цинк».
Дмитрий провел в командировке два дня. Он вспоминает, что в Ростове стояла теплая погода и он уже носил шорты, а в помещениях морга было прохладно из-за работы рефрижераторов. Он говорит, что тогда, два года назад, в ангаре он пересекся с гражданским мужчиной, которого впустили внутрь морга опознавать солдата. Дмитрий делает вывод, что мужчина приходился погибшему отцом, потому что ему «было плохо».
Ищу сыновей
[Позывной]. На левой руке тату голова орла накрыта крылом не добита, среднего телосложения, на верхней челюсти спереди нет зуба, 40 размер, [дата рождения], боевое задание 31 мая 2025, без вести пропавший с [дата].
[Позывной]
На животе шрам от аппендицита и три шрама от ножевого ранения, размер 41, [дата рождения]. бз 31 мая 2025, БП [дата].Ищу сына, [ФИО]. [Дата рождения]. Бз 28.12.2024. БП [дата]. Рост 187, размер ноги 43, тату: на шее, слева лист конопли, на затылке приведение на фоне луны, на ключицах ангел и чертик, на предплечье смерть с четками, под ребрами надпись на латыни «veritas lux mea». <…> надпись на стопах попробуй догони, над правой бровью шрам от ранения, на левом плече шрам от пули, на левой руке шрамы от ножа. Место бп Райгородка.
В морге Дмитрию ничего не показалось по-настоящему «шокирующим» до тех пор, пока он не вышел на улицу «покурить, осмыслить» и не увидел въезжающий на территорию грузовик «Урал».
«При нас приехала бортовая машина, открылись двери, а там человек сорок тел, друг на друге лежат. Лежат, в чем привезли. [Вовнутрь] их занесли».
В таких машинах погибших привозят с передовой в морг. Среди них могут быть и те, кто лежал на фронте неделю, и те, кого не могли забрать больше года. Тела, которые долго не эвакуировали из зоны боевых действий, задерживаются и в морге. По словам родственников, типирование ДНК по костям, если не осталось мягких тканей, занимает от нескольких месяцев до года.
Когда командировка Дмитрия в Ростов закончилась и нужно было возвращаться в часть в один из восточных регионов России, вместе с телом сослуживца его попросили взять с собой и проводить на родину ещё 14 погибших — из-за нехватки сопровождающих. Он вернулся домой и больше в Ростов по службе не приезжал.
— Там филиал ада.
Его коллега из другого региона — Виктор, который сопровождал «груз 200» гораздо дольше, несколько месяцев — спорит: «Ничего ужасного там нет, кроме запаха».
«Описать это не опишешь. Просто трупный. Это как если взять обычный холодильник с едой. Вот если у тебя что-то испорченное лежит, запах переносится на все продукты. Вот примерно там то же самое. Приехал, побыл — форму в стирку. Потом еще раз в стирку. Потому что от тебя разит», — объясняет мужчина.
В июне в списки гуманитарной помощи вместе с питьевой водой, хлорными таблетками для дезинфекции и канцелярскими принадлежностями работники морга включили аромадиффузор с запахом манго.
«Есть вариант доставки машиной»
Контрактник Виктор общается с «Версткой» в перерыве между процедурами: у него оторвана нижняя треть голени, недавно зажила «культяпка», и он ждет протеза. Потом — комиссация.
На передовой Виктор «чего только ни видел». Рассказывая о жизни на гражданке, он вдруг жалуется на «алкоголиков и наркоманов» в госпитале, которых на фронте «можно было просто пристрелить». Дает понять, что после войны командировки в ростовский морг ему были «как-то безразличны».
Пока семьи толпились вокруг здания ЦПООП, чтобы разыскать и опознать тела, Виктор там же занимался рутинными задачами: справки, звонки, организация транспортировки и захоронения.
«Отправка самолетом, либо, если не сильно далеко и есть вариант доставки машиной, то приезжает катафалк, — поясняет он. — Ну, и поехал по местности».
Снимите с поиска братика, наша война окончена, сегодня опознали
Наша тоже. Борт завтра прибывает ждали с 2024 г, наконец-то. удачи всем чтобы боец живым пришол
Снимите пожалуйста свекра с поиска, во вторник будет дома. осталось найти мужа надеюсь живым
После общения со срочниками «в курилке» морга у Виктора возникло впечатление, что некоторые даже стремятся в ЦПООП ради повышенных выплат. «И по окончании службы у них идут награды ведомственные», — утверждает он. А мобилизованный Сергей рассказывает, что попавшие в воинскую часть при морге срочники служат «как коты в масле».
«Верстка» нашла солдат срочной службы, которых командировали в ростовский морг, по фотографиям во «ВКонтакте» — несколько парней выложили селфи в зеркале из казарм в соседнем здании.
Один из них, Руслан, говорит, что сам попросился в морг после нескольких недель службы «в полку», где было «жестко».
«Мне было все равно, хоть куда, но не оставаться там. А здесь больше свободы, — рассказывает он. — Но есть и штатники, которые сразу попали сюда. Так нас больше ста человек срочников».
Руслан говорит, что не может подробно рассказывать про свою работу в морге, но срочникам доверяют «множество обязанностей «. Психологически ему совсем не тяжело: «Уже привык».
«Они работают с телами. Грузят их в морг. Мешками, говорит, их привозят — и они по жетонам смотрят, кого куда. Ничего, говорит, нормально, привык. Вместе с ними и кушают уже», — рассказывает «Верстке» мама Руслана и смеется.
Мобилизованный Сергей, два года работающий в морге непосредственно с телами без выходных, говорит о деньгах.
«За такую зарплату каждый бы делал то, что делаю я. Человек ко всему привыкает, и мне нормально смотреть на трупы. И запах, который меня окружает. Находиться здесь для меня стресс, но я держусь до конца.
— А когда все закончится? — спрашивает «Верстка».
— Спроси Путина, отправь ему письмо, — отвечает он.
Сергей не может ответить ничего конкретного на вопрос о том, как справляется «со стрессом» на службе, и «Верстка» листает его соцсети. На фотографиях он то с автоматом в руках, то в противогазе, то в белом халате поверх военной формы.
Сергей публикует шеврон с надписью: «Это лучшая работа в мире» и подписывается на группы с мемами: «Шуткач», «Смешно до боли», «Юморная волна», «Парадокс хорошего настроения».
В свободные вечера сотрудник морга отправляет сообщения в ростовские группы знакомств в телеграме — предлагает девушкам прогуляться, «скоротать вечер» или «вписку за мяу» (слэнговое название наркотического вещества мефедрон).
«Даже по зубам — и то узнаю»
В закрытой группе для родственников пропавших без вести, где появились фотографии мертвых тел с татуировками из ростовского морга и личных вещей, женщинам предлагают вступить в два чата.
Один — строго для поисковых заявок, если солдата ищут, и для слов соболезнования, если опознали. В нем сейчас состоят 1805 человек.
Второй — для «общения и поддержки». В нем женщины днем и ночью обсуждают процедуры опознания, мошенников, депрессию, бессонницу, суды за «гробовые», президентов России и Украины.
«Путину, х*ютину, везде писали. У них одно: «Взято на контроль».
«Сейчас я его похороню, а вскоре рядом с ним лягу».
«С бритв ничего не выделили, стельки они не берут. Знаете как? Им нужна живая плоть».
«Если что, тут все в такой обуви. Но никто не скулит и не ноет».
«Это война, если мы не вывозим ее, то какого черта начинали?»
«Это война нас всех изменила, будь она трижды проклята»
Иногда в диалогах появляются длинные аудиосообщения, которые сложно разобрать из-за дрожащего голоса или плача отправителя. В конце мая такое аудио записывает Светлана, чей муж пропал в январе 2025 года.
«Я думала, я чокнусь. Ждала, ждала, что сейчас привезут, похоронят, буду ходить куда-то на могилу. <…> А когда гроб открыли, три человека в голос: «А где Диман? Это не Дима», — всхлипывая, рассказывает она. — А там совсем мальчишка лежит. Знаете, у него такое лицо чистое-чистое было. Наверное, недавно погиб. Ног не было, полчеловека лежало».
Светлана говорит, что перед похоронами долго добивалась вскрытия гроба и даже угрожала сопровождающим: если не посмотрит на тело, «наймет алкашей и выкопает» его ночью.
После вскрытия она стала показывать служащим фотографии мужа — «детские, школьные, военные». Наконец попросила их засучить рукав и проверить, есть ли татуировка. Кожа оказалась чистой.
Тогда гроб, по словам Светланы, вернули назад в ростовский морг, а у нее появилась надежда.
«Может, он в плену? Хотя надежда тает с каждым днем. Но я все равно жду. А если погиб, то чтоб привезли именно его. Даже если покажут, что все совпало, все до капельки, все равно буду вскрывать [гроб]. Пусть много времени прошло, все равно я его узнаю. Хоть клочок нашивки будет. Все равно узнаю. Даже по зубам — и то узнаю.
Светлана отправляет одиннадцатое голосовое и плачет.
— Свет, ну нужно успокаиваться, — пишет ей одна из участниц чата. — Скоро [у сына] выпускной в садике, мама рядом должна быть самая красивая!
Контрактник Виктор, несколько раз сопровождавший гробы от ростовского морга до кладбищ, говорит, что родственникам всегда хочется посмотреть на тело — даже если оно долго лежало на земле и деформировалось. Перед захоронением они «заглядывают в окошко», которое оставляют в гробу, если лицо сохранилось и не искажено.
— Там и матери плохо было, и жене плохо, сознание теряли, — вспоминает он одну из командировок. — Когда до последнего сомневаешься, а потом видишь лицо и понимаешь, что это он.
— А что обычно ты говорил на похоронах? — уточняет «Верстка».
— Там стандартная речевка… Это неповторимая утрата и для армии, и для близких. Такая-то часть выражает свои соболезнования родственникам погибшего, блаблабла…
